Джеймс Кук (\(1728\)–\(1779\)) - английский военный моряк, исследователь, картограф и первооткрыватель, член Королевского общества и капитан Королевских ВМС. Возглавлял \(3\) экспедиции по исследованию Мирового океана, все были кругосветными. Во время этих экспедиций совершил ряд географических открытий.

Первое кругосветное путешествие Дж. Кука

Барк «Индевор »

В \(1769\) г. из Лондона вышла экспедиционная барка «Индевор » («Усилие») с целью наблюдения за прохождением Венеры через Солнце. Её руководителем назначили капитана Кука, который вместе с астрономом Ч. Грином должен был заниматься изысканиями на острове Таити. В январе \(1769\) г. они обогнули мыс Горн и достигли берегов Таити. Высадив на острове астрономов, Кук занялся исследованием архипелага и попутно открыл острова Товарищества. Отправившись на поиски Новой Земли, виденной Тасманом в \(1642\) г., в октябре подошёл к восточным берегам Новой Зеландии. Более трёх месяцев плавал Кук вдоль её берегов и убедился, что это два крупных острова, разделённых проливом (позже получившим его имя). Неприязнь местных жителей не позволила ему проникнуть вглубь островов.

Далее он направился к берегам Австралии. В \(1770\) г. приблизился к неизвестному восточному берегу Австралийского материка (называвшегося в то время Новой Голландией). К августу этого же года Кук достиг его северной оконечности. Всему восточному побережью материка он дал название Новый Южный Уэльс, а Австралию объявил собственностью Англии. Кук первым исследовал и нанёс на карту около \(4\) тыс. км её восточного побережья и почти весь (\(2300\) км) открытый им Большой Барьерный риф .

На материке Кук увидел странных животных с длинными ногами и сильным хвостом. Эти животные передвигались прыжками. Когда Кук спросил у местных жителей, как называются эти животные, те ответили «не понимаем», что на языке аборигенов звучало как «кангаро». Так и появилось название - кенгуру .

Через пролив Торреса Кук прошёл к острову Ява и, обогнув мыс Доброй Надежды, \(13\) июля \(1771\) г. вернулся домой, потеряв из-за тропической лихорадки \(31\) человека. Благодаря разработанной им диете никто из команды не болел цингой. Первое кругосветное плавание Кука длилось немногим более трёх лет, после которого ему присвоили звание капитана \(I\) ранга.

Второе кругосветное путешествие Дж. Кука

Во время первой кругосветной экспедиции Куку не удалось обнаружить к югу от Австралии большой Южный материк. Чтобы окончательно выяснить, существует или нет этот материк, английское правительство снарядило новую экспедицию под командованием капитана Кука в составе двух кораблей - «Резольюшен » («Решение») и «Адвенчер » («Приключение»).

Из Англии корабли вышли в \(1772\) г. Достигнув мыса Доброй Надежды, они направились на юг. Вскоре похолодало, стали встречаться плавучие льды, появился туман. Встретив сплошное ледяное поле, Кук вынужден был повернуть на восток. После многочисленных попыток пробиться к югу Кук повернул на север. Он пришёл к твёрдому убеждению, что обширной земли у Южного полюса не существует. Это ошибочное заключение было опровергнуто лишь в \(XIX\) в. русскими мореплавателями Беллинсгаузеном и Лазаревым.

«Резолюшен» и «Адвенчер» в заливе Матавай (Таити). Картина. \(1776\)

Плавая в Тихом океане, Кук снова посетил остров Таити, входящий в архипелаг Общества (Товарищества), открыл много новых островов, в том числе Новую Каледонию. Второе плавание Кука длилось \(3\) года и \(18\) дней.

Третье кругосветное путешествие Дж. Кука

Спустя некоторое время Кук принял предложение стать во главе новой экспедиции, которая должна была пройти из Тихого океана в Атлантический вдоль берегов Северной Америки. В \(1776\) г. на судне «Резольюшен » и новом корабле «Дискавери » («Открытие») он отправился в третье и последнее путешествие.

Долгое время корабли плавали в тропической части Тихого океана. Там удалось открыть несколько новых островов. Потом Кук направился на север. Вскоре с кораблей снова заметили землю. Это были неизвестные тогда Гавайские острова .

Островитяне встретили англичан дружелюбно: они принесли много фруктов, съедобных кореньев, пригнали свиней, помогали матросам наливать бочки пресной водой и грузить их в шлюпки. Учёные - члены экспедиции - отправлялись для своих исследований вглубь островов.

От Гавайских островов корабли взяли курс на восток, к берегам Америки, а затем пошли вдоль них на север. Выйдя через Берингов пролив в Северный Ледовитый океан, они наткнулись на сплошные плавучие льды. Кук решил вернуться на зимовку к Гавайским островам. На этот раз англичане не поладили с местным населением и восстановили гавайцев против себя. В ожесточённой схватке капитан Кук был убит.

«Гибель капитана Кука». Картина Шона Лайнхэна

Путешествия Джеймса Кука дали много нового для развития науки о Земле. Он проник дальше своих предшественников в южные широты. В его экспедициях принимали участие учёные-натуралисты, собравшие разнообразный научный материал о природе и населении многочисленных открытых им островов. Его плавания ценны для развития географической науки тем, что они уточнили знания о южных частях Атлантического, Индийского и Тихого океанов.

Источники:

Давно не было марок с изображениями путешественников и их знаменитых парусников. Сегодняшний рассказ о втором кругосветном путешествии Джеймса Кука на шлюпе «Резолюшн» и его неудачной попытке открыть Антарктиду. Как всегда помогут нам в этом марки. А рассказ о первом путешествии можно найти .

Марка Австралийских Антарктических территорий, 1972 (Михель AQ 22, Скотт AQ L22)

Второе кругосветное путешествие Джеймса Кука

В 1772 году Англия снаряжает еще одну дальнюю географическую экспедицию в южные моря и начальником её снова становится Джеймс Кук. Эскпедиция на этот раз состояла из двух кораблей, Кук командовал кораблем «Резолюшн» («Resolution»), капитаном второго — «Эдвенчера» («Adventure») был Фюрно.

13 июля 1772 года корабли вышли из Плимута. Обогнув мыс Доброй Надежды корабли взяли курс на юго-восток и в 17 января 1773 г. впервые пересекли Южный полярный круг.

Через 200 лет на острове была выпущена памятная марка в честь этого события.

Марка О-ва Норфолк в честь первого пересечения Южного полярного круга. 1973, Mi:NF 132, Sn:NF 152

Во время зимних холодов Кук решил исследовать малоизученные районы Тихого океана. Из-за вспышки цинги корабли были вынуждены зайти на Таити, где обилие фруктов позволило вылечить всю команду от этой напасти.

«Резолюшн» и «Эдвенчер» на Таити. Худ. Франсис Джукс

Затем корабли снова направились к Новой Зеландии и потеряли друг друга из вида. Кук подождал Фюрно в заливе Шарлотты, но того не было. И он двинулся на юг один. Фюрно пришел в залив Шарлотты только через неделю. И тут произошло жуткое событие – восемь членов экипажа, отправленных на берег за припасами были убиты и съедены аборигенами. Ошарашенный этим событием капитан «Эдвенчера» решает возвращаться обратно в Англию.

Продвижение «Резолюшена» на юг было не из простых. Маршрут постоянно перекрывали паковые льды и айсберги. Кук окончательно приходит к убеждению, что южного материка не существует и покидает полярные воды.

Айсберг, увиденный 9 января 1773 г.

Далее Кук плывёт к острову Пасхи и далее к Маркизским островам и снова на Таити. Описав дугу вокруг южной части океана, «Резолюшен» подошел к островам Эспириту-Санто, которые Кук переименовывает в Ново-Гебридские. Дальше он двинулся на запад и в сентябре 1774 г. открыл большой остров, названный им Новой Каледонией.

Марка Новой Каледонии, 1926

Назад Кук возвращался мимо Новой Зеландии и мыса Горн. Во время этой экспедиции, длившейся три года, Кук пересек Тихий, Атлантический и Индийский океаны. Общая протяженность маршрута составила 84 тыс. км, то есть более чем в два раза превзойдя длину земного экватора.

Карта с изображением маршрута второго путешествия Джеймса Кука (1772-1775), Национальный морской музей, Лондон

После возвращения Кук получил звание капитана первого ранга и был избран членом Королевского географического общества. Хотя в этот раз Антарктида не была открыта, путешествие Кука значительно обогатило географическую науку новыми сведениями о южной части мирового океана.

Уже в следующем году Кук организовал третью экспедицию, чтобы найти Северный проход из Тихого океана в Атлантический. Но об этом с следующей серии.

Портрет Джеймса Кука, сделанный после завершения второй экспедиции. Натаниэль Дэнс, Национальный морской музей, Лондон, Великобритания

«Резолюшен» («Resolution») — корабль Джеймса Кука»

«Резолюшен» (Решительный), как и первый корабль Джеймса Кука , бывший угольщик.

«Резолюшен» был построен на верфях Фишбурна в Уитби в 1769 для капитана Уильяма Хаммонда, первое его название было «Дрейк». В 1771 г. был приобретен британским адмиралтейством за £4151 специально для второй экспедиции Кука. Перед плаванием корпус судна был укреплен на верфи в Дептфорде. На судно было установлено самое лучшее оборудование того времени — хронометр, азимутальный компас, ледовый якорь, опреснительная установка.

Resolution. Художник Уильям Ходжес, 1774

Технические характеристики:

• тип — шлюп
• водоизмещение — 462 т
• длина по палубе — 33,7 м
• длина по килю — 28,5 м
• ширина — 9,3 м
• экипаж — 110 чел
• вооружение — 12 пушек

Резолюшн во льдах. Художник Уильям Ходжес, 1774

После того как он верно отслужил своему капитану во второй и в третьей экспедиции Кука, в 1780 году «Резолюшн» был переоборудован в вооружённый транспорт и в марте 1781 года отправлен в Ост-Индию. 9 июня 1782 года корабль был захвачен эскадрой де Сюффрена. После сражения у Негапатама (6 июля 1782 года) корабль был отправлен в Манилу, где должен был пополнить припасы, а также силой завербовать всех имевшихся там моряков. 22 июля корабль отправился в путь и пропал без вести.

«Резолюшн» («Resolution») на марках

Джеймс Кук и его корабли очень часто появлялись на марках самых разных стран. Марок с «Резолюшн» я насчитал уже почти сотню, просто их перечислить уже не самый легкий труд.

Первое появление «Резолюшн» на марках было скорее всего в 1920 г. в одинаковой серии, выпущенной в маленьких островных государствах Океании, входивших в Британское содружество — Аитутаки, Пенрин, Ниуэ и Рапотонга. Выпуск одинаковых марок для колоний был совершенно обычным делом.

Имя английского мореплавателя Джеймса Кука в сознании большинства людей неразрывно связано с Австралией. Кто-то уверен, что Кук является ее открывателем, кто-то, вспоминая юмористическую песню Владимира Высоцкого, уверен в печальной связи местного населения и гибели капитана Кука. Любимый бард всего постсоветского пространства внес, действительно, большую путаницу, будучи прав лишь в одном – убит Джеймс Кук был аборигенами, но не австралийскими и не с целью каннибализма.

К тому времени, когда капитан Кук отправился в свое первое кругосветное путешествие (1767-1771 гг.), во время которого он прошел между восточным побережьем Австралии и Большим Барьерным рифом , Австралийский континент уже был частично нанесен на географические и мореходные карты. Западные берега были примерно указаны и частично описаны, но, безусловно, оставалось еще много белых пятен, а все восточное побережье было совершенно не исследовано.

Поиски Терры Инкогнито

Заглянув в историю, вспоминается выражение «Terra Incognita», а точнее «Terra Australis Incognita» — Неизвестная Южная Земля, так средневековые географы Римской Империи назвали часть суши, которая, по их мнению, должна находиться где-то в Южном полушарии. Эта гипотеза просуществовала довольно долгое время и была причиной многочисленных морских изысканий не только ученых и путешественников, но и страждущих разбогатеть искателей приключений из разных стран. В поисках этой мифической Южной земли были открыты острова Океании, Австралия и Новая Зеландия.

Первые сведения об увиденных очертаниях неизвестной земли поступили от португальцев. Известно, что ими велись тайные поиски островов с золотом и редкими пряностями, в одном из таких плаваний в 1522 году была осуществлена первая высадка на берега северо-западного побережья Австралии. И хотя достоверных свидетельств не сохранилось, старинные карты португальского происхождения, дошедшие до наших дней, отображают часть побережья Великой Австралийской Земли.

Позднее в 1605-1606 гг испанская экспедиция с капитаном Луисом Ваэс Торресом в поисках неизведанной Южной земли, открыв архипелаг Новые Гебриды, обогнула с юга берега Новой Гвинеи и прошла мимо ряда больших островов, не имея возможности высадиться из-за сильных течений и многочисленных мелей. Во время этого плавания испанские мореплаватели доказали, что Новая Гвинея – это остров, и стали первыми европейцами, которые прошли по опасному из-за коралловых рифов проливу, отделяющему его от Австралии. Долгих 150 лет испанскому правительству удавалось держать свое открытие в тайне, пока во время Семилетней войны документы с картами не попали в руки англичанам.

В тоже время в 1606 году голландский мореплаватель Виллем Янсзон высадился на самую северную точку Австралии, полуостров Кейп-Йорк . Обнаруженные земли были названы Новой Голландией и объявлены владениями Нидерландов. Проследовав вдоль побережья на юг, в одном из заливов команда впервые встретилась с австралийскими аборигенами . Картограф экспедиции нанес на карту подробное изображение обнаруженного побережья и некоторых ближайших островов.

В 1616 году голландец Дирк Хартог открыл западный берег Австралии и прошел по берегу около 300 км. В 1619 году было обследовано побережье у современного Перта и далее на север. В последующие годы голландские корабли регулярно посещали берега обнаруженной ими новой земли, описывали и наносили на карты бухты и заливы, пополняли запасы питьевой воды на своих судах, но все время отмечали неприветливость и бесплотность берегов Австралии. Однажды разыгралась целая трагедия, когда один из кораблей, следуя с пассажирами на остров Ява, во время шторма получил сильные повреждения, и около 300 уцелевших человек смогли спастись на одном из островов. Не найдя там достаточного количества воды и пропитания, капитан на шлюпке доплыл до побережья Австралии, прошел вдоль 250 км, но обнаружить питьевую воду так и не смог. Ему пришлось плыть за помощью на остров Ява, и когда он вернулся к оставшимся на острове, больше половины спасшихся от кораблекрушения была убита несколькими взбунтовавшимися матросами, захотевшими покинуть остров и стать пиратами. Эта история стала основой многих книг и пьес.

Тайное задание Британского Королевства

Но вернемся к Джеймсу Куку и его вкладу в открытие Австралии. Британское Адмиралтейство, снаряжая экспедицию в Южное полушарие к острову Таити, официально озвучивало ее целью астрономические наблюдения за движением Венеры, в то время как в секретных приказах первостепенной задачей капитану Куку ставилось двигаться на юг и найти Южный материк. Британскому Королевству срочно нужны были новые колонии. После выполнения официального задания, Кук направился к Новой Зеландии, обнаружил ранее неизвестный пролив между ее островами, который был назван проливом Кука, и в 1770 году открыл восточный берег Австралии. Встав на стоянку в одном из заливов побережья, ботаники, входившие в состав экспедиции обнаружили и описали много неизвестных и необычных растений , по этому случаю залив получил название Ботанический.

Двигаясь на северо-запад и оказавшись зажатым между берегами Австралии и огромной грядой коралловых рифов , которые не позволяли выйти в открытый океан, Джеймс Кук обнаружил пролив между Австралией и Новой Гвинеей, до той поры считавшейся частью австралийской земли. Основное самое важное задание руководства, открытие новых земель неуловимого Южного материка, так и не было выполнено. Надо сказать, что ни во второе ни в третье кругосветное плавание капитана Кука Антарктиду ему найти так и не удалось. Это было сделано в 1820 году русскими мореплавателями Михаилом Лазоревым и Фаддеем Беллинсгаузеном.

Гибель Джеймса Кука

В 1776 году Великобритания снарядила третью экспедицию во главе с капитаном Джеймсом Куком, задачей которого было открыть проход через Северную Америку, соединяющий Тихий и Атлантический океаны. Во время этого плавания была открыта группа новых островов, которые он назвал Сэндвичевыми, а в последствии за ними закрепилось название Гавайские. Произошло первое знакомство с местным населением, обмен подношениями и подарками. Когда Кук сходил на берег, аборигены простирались ниц, оказывали повышенные знаки уважения и внимания, как если бы он был одним из их богов.

После небольшого отдыха команда двинулась к берегам Северной Америки, чтобы продолжить изыскания по заданию адмиралтейства, а потом снова вернулись на Гавайи для ремонта, отдыха и пополнения запасов. Надо отметить, что в те времена Кук был одним из редких европейских исследователей новых земель, который стремился наладить взаимоотношения с аборигенами путем переговоров, обмена товарами и налаживанием общения. В то время как большинство других мореплавателей не церемонясь вырезали целые деревни, если им отказывались поставлять на корабли запасы продовольствия бесплатно.

Как и в прошлые свои путешествия, капитан заполнил свои корабли подарками и товарами для обмена, был полон решимости наладить дружественное общение с коренным населением. Но в этот раз все пошло по-другому. После непродолжительной стоянки для ремонта кораблей на одном из островов, поначалу радостно встретившие европейцев аборигены, начали менять свое отношение к ним. Начались конфликты и непонимание, воровство вещей и инструментов. Джеймс Кук принял решение срочно закончить ремонт и покинуть острова.

Отплыв с Гавайев, команда попала в шторм, корабль получил сильные повреждения и был вынужден вернуться. Но им были совершенно не рады, стычки и столкновения продолжились. Вовремя очередного конфликта англичане были вынуждены применить оружие, в начавшейся суматохе Кук был убит копьем и его тело унесено вглубь острова.

Последние почести капитану

Легенды и многочисленные истории, которые возникли после смерти великого мореплавателя, основаны безусловно на информации о жестокости и кровожадности аборигенов Океании, островов Тихого океана и других удаленных от цивилизации уголков земли. Многие племена теплых широт практиковали каннибализм, повинуясь своей культуре и религии. На Гавайских островах религия базировалась на поклонении живой природе и духам предков, аборигены почитали множество богов. Существовали сложные обряды поклонения и строгие религиозные правила, совершались человеческие жертвоприношения. Второй капитан экспедиции, после неудачных переговоров о возвращении тела Кука обратно на корабль, провел карательную операцию, уничтожив прибрежные поселения. Тело капитана было возвращено в виде отдельных фрагментов, отделенная голова была без челюсти. Что именно хотели сделать аборигены – съесть своего врага или использовать его останки в ритуалах согласно своим законам, остается только гадать. Оставшиеся члены экспедиции похоронили великого путешественника в водах бухты, которая в последствии была названа священной.

Предположение о существовании у Южного полюса таинственной Terra Australis Incognita — Южной неведомой земли — высказывались задолго до снаряжения туда первых реальных экспедиций. С тех пор, как учёные догадались о том, что Земля имеет форму шара, они полагали, будто бы площади суши и моря в северном и южном полушариях примерно одинаковы. Иначе, мол, нарушилось бы равновесие, и наша планета была бы ориентирована к Солнцу стороной с большей массой.

В очередной раз приходится удивляться прозорливости М.В.Ломоносова, который в 1763 году, ещё до экспедиций Кука, очень чётко сформулировал своё представление о Южной земле: «В близости Магелланова пролива и против мыса Доброй Надежды около 53 градуса полуденной ширины великие льды ходят, почему сомневаться не должно, что в большом отдалении острова и матёрая земля многими и несходящими снегами покрыты, и что большая обширность земной поверхности около Южного полюса занята оными, нежели в севере» .

Любопытный момент: поначалу господствовало мнение, что южный континент гораздо больше, чем он был на самом деле. И когда голландец Виллем Янсон открыл Австралию, то присвоил ей название, исходя из предположения, будто она и есть часть той самой Terra Australis Incognita …

У берегов Антарктиды. Фото: Peter Holgate.

Первыми, кому удалось, пусть и не по своей воле, пересечь Южный полярный круг и, по всей вероятности, увидеть Антарктиду , стали голландцы. В 1559 году судно, которым командовал Дирк Гееритц , в Магеллановом проливе попало в шторм и было отнесено далеко на юг. Достигнув 64 градусов южной широты, моряки увидели «высокую землю» . Но кроме этого упоминания, других свидетельств о возможно состоявшемся открытии история не сохранила. Как только позволила погода, Геериц немедленно покинул негостеприимные антарктические воды.

Голладский галеон XVI века.

Не исключено, что случай с судном Геерица был не единственным. Уже в наше время на побережье антарктических островов неоднократно находили обломки кораблей, одежду и кухонную утварь, датированные XVI-XVII веками. Один из таких обломков, принадлежавший испанскому галеону XVIII века, хранится в музее чилийского города Вальпараисо. Правда, скептики считают, что все эти свидетельства кораблекрушений могли быть принесены в Антарктиду волнами и течениями.

В XVII-XVIII веках отличились французские мореплаватели: ими были открыты острова Южная Георгия, Бувэ и Кергелен, расположенные в «ревущих сороковых» широтах. Англичане, не желая отставать от конкурентов, в 1768-1775 годах тоже снарядили подряд две экспедиции. Именно они стали важным этапом в исследовании южного полушария.

Обе экспедиции возглавлял знаменитый капитан Джеймс Кук . Он неоднократно пересекал полярный круг, был затёрт льдами, перешёл через 71-й градус южной широты и находился всего лишь в 75 милях от берегов шестого континента, но достичь их помешала непреодолимая стена льда.

Корабль экспедиции Кука «Эндевор», современная реплика.

Несмотря на неудачу с попыткой найти материковую землю, в целом экспедиции Кука принесли впечатляющие результаты. Было установлено, что Новая Зеландия – это архипелаг, а не часть южного материка, как предполагали ранее. Кроме того, были обследованы берега Австралии, обширные акватории Тихого океана, открыто несколько островов, проведены астрономические наблюдения и т.п.

В отечественной литературе встречаются утверждения, будто Кук не верил в существование Южной земли и якобы открыто заявлял об этом. На самом деле это не так. Джеймс Кук утверждал как раз противоположное: «Я не стану отрицать, что близ полюса может находиться континент или значительная земля. Напротив, я убеждён, что такая земля есть, и возможно, что мы видели часть её. Великие холода, огромное число ледяных островов и плавающих льдов – всё это доказывает, что земля на юге должна быть» .

Он даже написал специальный трактат «Доводы в пользу существования земли близ Южного полюса» , а открытые Южные Сандвичевы острова назвал в честь первого лорда Адмиралтейства Землёй Сандвича, ошибочно полагая, что это выступ материковой суши южного континента. Вместе с тем Кук, столкнувшись с крайне суровым антарктическим климатом, пришёл к выводу о бессмысленности проведения дальнейших исследований. Поскольку материк, «будучи открытым и обследованным, всё равно не принёс бы пользы ни мореплаванию, ни географии, ни другим отраслям науки» . Вероятно, именно это утверждение надолго отбило желание отправлять к Южной земле новые экспедиции, и в течение полувека суровые антарктические воды посещали преимущественно лишь китобойные и зверобойные суда.

Капитан Джеймс Кук.

Следующее и, возможно, самое важное открытие в истории Антарктиды было сделано русскими моряками. В июле 1819 года стартовала первая российская антарктическая экспедиция в составе двух Российского Императорского флота «Восток» и «Мирный» . Первым из них, и отрядом в целом, командовал капитан 2-го ранга , вторым – лейтенант Михаил Петрович Лазарев . Любопытно, что цели экспедиции были исключительно научными – ей надлежало исследовать отдалённые акватории Мирового океана и найти таинственный южный материк, проникнув «до отдаленной широты, какой только можно достигнуть» .

Поставленные задачи русские моряки выполнили блестяще. 28 января (по корабельному «среднеастрономическому» времени, опережавшему петербуржское на 12 часов) 1820 года они подошли вплотную к ледяному барьеру антарктического континента. По словам , перед ними было «ледяное поле, усеянное буграми» . Лейтенант Лазарев высказался более определённо: «встретили матёрый лёд чрезвычайной высоты… простирался оный так далеко, как могло только достигать зрение… Отсюда продолжали мы путь свой к востоку, покушаясь при всякой возможности к югу, но всегда встречали льдинный материк» . Именно этот день ныне считается днём открытия Антарктиды . Хотя, строго говоря, самой земли российские мореплаватели тогда не увидели: они находились в 20 милях от берега, позже названного Землёй Королевы Мод, и их глазам предстал лишь шельфовый ледник.

Любопытно, что всего три дня спустя на другом краю материка английский парусник под командованием капитана Эдуарда Брэнсфилда приблизился к Антарктическому полуострову, и с его борта якобы была видна земля. То же самое утверждал капитан американского зверобойного судна Натэниел Палмер , побывавший там же в ноябре 1820 года. Правда, оба этих судна занимались промыслом китов и тюленей, и их капитанов интересовала прежде всего коммерческая выгода, а не лавры первооткрывателей новых земель.

Американские китобойные суда в антарктических водах. Художник Рой Кросс.

Справедливости ради отметим, что, несмотря на ряд спорных моментов, признание и Лазарева первооткрывателями Антарктиды заслуженно и справедливо. 28 января 1821 года – ровно через год со дня встречи с «льдинным материком» — русские моряки в солнечную погоду чётко видели и даже зарисовали гористый берег. Последние сомнения исчезли: на юг простирался не просто ледяной массив, а заснеженные скалы. Открытую сушу нанесли на карту как Землю Александра I. Интересно отметить, что долгое время Земля Александра I считалась частью материка, и лишь в 1940 году выяснилось, что она – остров: под многометровой толщей шельфового льда был обнаружен пролив, отделяющий её от континента.

За два года плавания корабли первой русской антарктической экспедиции обошли вокруг открытого материка, оставив за кормой более 50 тыс. миль. Было открыто 29 новых островов, выполнен огромный объём разнообразных исследований.

Шлюпы «Восток» и «Мирный» у берегов Антарктиды. Художник Е.В.Войшвилло.

Первым человеком, ступившим на землю – вернее, лёд — южного континента, по всей вероятности, стал американский зверобой Джон Дэвис. 7 февраля 1821 года он высадился с промыслового судна на берег в Западной Антарктиде вблизи мыса Чарльз. Впрочем, сей факт никак не задокументирован и приводится лишь со слов моряка, поэтому многие историки его не признают. Первая же подтверждённая высадка на ледовый континент состоялась 74 года (!) спустя – 24 января 1895 года. Норвежец

Было бы приятно сообщить, что по возвращении в Англию Кук стал героем дня. Но, по-видимому, это было не так. Что касается широкой публики и Королевского общества, для них значимыми персонами были Банкс и Соландер. Именно они привезли свидетельства, доказательства и сувениры из тех экзотических и чарующих земель на другом конце света, все трофеи, все шкуры животных и птиц, о которых мир ничего не знал, невиданные доселе рыбы, бесчисленное количество неизвестных насекомых и сотни законсервированных растений, неизвестных в Европе. Было подсчитано, что несчастный Паркинсон, натуралист-рисовальщик, успел до своей смерти сделать свыше 1500 рисунков и набросков неизвестных представителей флоры и фауны. И не возникало сомнения, что Банкс и его ученые заслуживали всяческой похвалы: в самых тяжелых условиях они замечательно справились со своей работой, а их достижения в естествознании были превзойдены, быть может, только Дарвином. Поэтому Банкс и его друзья грелись в лучах славы, в то время как Кук многими рассматривался как человек, который просто перевозил их с места на место.

К тому же, конечно, прием, оказанный им, соответствовал их характеру. Банкс, богатый молодой член высшего общества, имел много влиятельных друзей, любил, чтобы к нему относились как к знаменитости. Кук же, скорее сдержанный, холодный, страстно стремящийся защитить свою личную жизнь от посторонних глаз, по мере сил избегал яркого света известности. Очевидно, он был равнодушен к всеобщим похвалам. Он был настроен на выполнение своих целей, достиг их, и это было главным вознаграждением, о котором он помышлял.

Но даже для Кука было крайне приятным то одобрение, которое исходило от профессионалов, единственных людей, которые были действительно способны оценить величие его свершений. Лорды Адмиралтейства, обычно сдержанный и необщительный клан, когда дело доходит до присуждения заслуженной награды, осыпали Кука такими похвалами, что он, должно быть, нашел их слегка обременительными. На самом деле похвалы только казались непомерными: если учесть достижения Кука, никакая похвала для него не была бы слишком высокой.

Не было сомнения, что теперь начальство Кука считало его величайшим исследователем и мореплавателем эпохи. Безусловно, его «неподходящее» происхождение и долгие годы службы простым матросом были забыты, теперь он был одним «из них», близким и настоящим другом тех, кто вместе с ним ходил по коридорам морской власти. Но в то же самое время – и без всякого цинизма – принималось во внимание, что Кук теперь был ценнейшим средством в деле манипулирования общественным мнением. Необычайный успех, которого он достиг, свидетельствовал о проницательности и прозорливости тех, кто выбрал подходящего человека для этого великого риска, а именно – самих Их Светлостей.

Такому огромному достоянию, как это, нельзя было позволить ржаветь в бездействии. Немедленно после возвращения Кук получил повышение и стал коммодором, и под его начало поступило судно Его Королевского Величества «Скорпион». Ясно было, что у Адмиралтейства нет намерения допустить, чтобы Кук плавал на его борту; это было просто временное назначение, средство, с помощью которого он содержался на полном окладе, в то время как был волен посвятить себя более жизненно важному делу – подготовке к новой экспедиции в Южные моря.

Не совсем ясно, кто был вдохновителем или что послужило первопричиной второй экспедиции. Некоторая таинственность окутывает зарождение этой идеи. Иногда такие проекты кажутся выросшими из ничего, затем постепенно их начинают обсуждать, затем слух о них распространяется за пределы страны, и они приобретают некоторую определенность и внезапно оказываются широко и повсеместно принятыми, и идея становится реальностью. Безусловно, Королевское общество приложило к этому свою руку – они считали себя полуправительственной организацией и представляли собой мощную силу в обществе. Несомненно, позиция самого Кука была далека от пассивной в этом вопросе: подобно всем великим первопроходцам, стоило ему вкусить радости и удовлетворения от проникновения в неведомое, и он бы никогда не успокоился, пока снова не вступил бы на этот путь. Несомненно, что ведущие географы того времени, в особенности Александр Далримпл, который продолжал верить в свою идею Южного материка, стали бы торопить организацию второй экспедиции. Но всем понятно, что реально принимали решения только лорды Адмиралтейства.

Быть может, они думали о возможности того, что Кук и в самом деле натолкнется на мифический Южный материк, или на какую-нибудь другую страну, или остров, не открытые до сих пор, и присоединит их с его обычной оперативностью к Британской короне; интригующе приятная и вовсе не невозможная мысль, поскольку Южные моря оставались в своем большинстве неизведанными. Более вероятно, что они сказали Куку, что он должен отправиться в другое героическое путешествие для открытий – и не важно, в каком направлении он отправится, – которые принесут новое доверие, честь и славу ему и его стране, а заодно и им, лордам Адмиралтейства.

В подтверждение подобной точки зрения следует заметить, что при втором путешествии, самом страшном, какие когда-либо предпринимались, Кук не получил специальных инструкций. Можно мимоходом отметить, что никто никогда бы не предпринял такое путешествие еще раз, потому что, когда Кук закончил его, в высоких широтах южного океана мало что осталось открывать.

Нет сомнения в том, что Кук получил карт-бланш относительно того, куда он должен был плыть и что он должен был делать. Это можно доказать. В дневнике своего первого путешествия он писал:

«Я надеюсь, не будет превратно понято, если я приведу свое мнение о том, что наиболее доступный метод совершать дальнейшие открытия в Южном море – это войти тем путем, что ведет в Новую Зеландию, вначале достигнув мыса Доброй Надежды. Оттуда следовать южнее Новой Голландии к заливу Королевы Шарлотты, где снова освежить запасы воды и дров, позаботившись о том, чтобы покинуть это место в конце сентября или начале октября самое позднее, когда у вас будет все лето. Затем пройдя сквозь пролив, возможно, с преобладающими западными ветрами плыть в восточном направлении в таких высоких широтах, какие вам будут угодны, и если вы не встретите земли, у вас будет достаточно времени, чтобы обогнуть мыс Горн до конца лета. Но если по каким-то причинам вы не встретите континент, или у вас появятся другие цели, направляйтесь на север и, посетив несколько уже открытых островов, продолжайте плыть с пассатами назад к западу в поисках того, о чем упоминалось ранее, – таким образом открытия в Южном море будут завершены».

(В начале этого отрывка есть некоторая путаница. На самом деле Кук имел в виду, что следующая экспедиция должна плыть до Кейптауна, а затем прямо к проливу Кука в Новой Зеландии, откуда он собирался отправиться в воды Антарктики.)

Поскольку это в точности тот маршрут, которым должен был идти Кук, не вызывает сомнения, что Адмиралтейство было полностью согласно с ним. Они также охотно удовлетворили две просьбы Кука: его корабль должен быть больше «Индевора», который он считал слишком тесным; а для безопасности, удобства и взаимной поддержки в экспедицию должно быть отправлено второе судно.

Поскольку Кук нашел «Индевор», если не считать его размеров, чрезвычайно подходящим для его целей, Адмиралтейство закупило на верфях Уитби еще два судна типа «угольщиков» – «Маркиз де Гранби» водоизмещением 462 тонны и штатом 118 матросов и «Маркиз де Рокинхем» водоизмещением 350 тонн и штатом 83 человека. При передаче военно-морскому флоту они были укомплектованы личным составом под названиями «Дрейк» и «Рейли»; однако благоразумие восторжествовало. Испанцы все еще имели значительные претензии в Тихом океане – выражаясь проще, они считали его своей частной собственностью – и полагали, что эти два имени нанесли бы почти такое же оскорбление испанцам, как и сами Дрейк и Рейли почти за два века до этого. Поэтому кораблям дали новые названия – «Резольюшен» (решительность) и «Эдвенчур» (смелое предприятие, риск).

Помощниками Кука должны были стать: некий лейтенант Купер, дальний родственник старого покровителя Кука Паллисера, и лейтенанты Пикерсгилл и Кларк, которые были с ним на «Индеворе» и еще раньше с Уоллисом на «Долфине». Теперь они отправлялись в свое третье кругосветное путешествие, так что у Кука не было недостатка в опытных помощниках. Капитаном «Эдвенчура» должен был стать Тобиас Фюрно, очень опытный офицер, который уже плавал вокруг света с Уоллисом. Его помощников звали Шенк и Кемп.

Банксу и его окружению, состоящему из ученых и слуг, было предложено присоединиться к этой экспедиции. Утверждали разное: предложение исходило от лорда Сандвича (в те времена первого лорда), и от Королевского общества, и от самого Банкса. Это не имеет значения: Банкс, со своим богатством и заново установленными связями с правящей верхушкой того времени, был крайне влиятельным молодым человеком и был одобрен.

Увы, долгий период, когда им восхищались в высших кругах лондонского света, по-видимому, оказал значительное воздействие на его здравомыслие. Он с самого начала решил, что именно он, Банкс, будет управлять путешествием и решать, куда они должны плыть и сколько оставаться в том или ином месте. Кроме того, он хотел взять с собой не менее пятнадцати человек, в том числе двух музыкантов, играющих на рожке, для его собственного обучения. И наконец, когда он увидел «Резольюшен», он высказался, что джентльмену не пристало подниматься на его палубу. У него хватило наглости намекнуть, чтобы ему предоставили более крупный корабль; вполне понятно, что подобный намек Адмиралтейство немедленно отвергло. Тогда он предложил, чтобы расширили большую каюту на «Резольюшен» и построили ложную палубу над существующей, чтобы предоставить ему и его окружению, а также всему научному оборудованию столько места, сколько им потребуется. На это изумленное Адмиралтейство согласилось.

Пока проводились эти перестройки, у Кука, занятого наблюдением за всеми приготовлениями к экспедиции и набором команды для плавания, произошли неприятности. Официальный вариант его судового журнала с «Индевора» готовился к публикации. Но сам Кук не был допущен к столь тонкой литературной работе, поскольку был простым грубым моряком, а ведущее светило из литературных кругов и закадычный друг доктора Джонсона – некий доктор Джон Хоксуорт был призван, чтобы навести необходимый лоск, – либо обманным путем сам получил это поручение, – и если верно было второе, то ради гонорара в 6000 фунтов за эту работу, целое состояние по тем временам, стоило смошенничать.

Хоксуорт был педантичным идиотом с необузданным воображением, и конечным результатом его работы явилась пародия на то, что написал Кук. Предполагалось, что с Куком будут проводиться консультации. Но Хоксуорт не обратил на это внимания, издал журнал таким, каким он у него получился, игнорируя возражения Кука и не дав ему возможности просмотреть или отредактировать его перед публикацией. К счастью для Кука, перед тем как вышла книга, он был в море. Заметим мимоходом, что некий доктор Биглхоул выпустил неадаптированное издание журнала Кука за несколько лет до этого. Этот вариант настолько лучше, ибо кажется невероятным, что кто-нибудь, кроме профессиональных историков, когда-либо захочет прочитать книгу Хоксуорта.

В то же самое время у Кука произошли неприятности с Королевским обществом, члены которого выразили свое разочарование результатами прохождения Венеры. Верно, что большая часть их критики была направлена на Грина, но Грин был мертв, и Кук чувствовал необходимость вступиться за него, и делал это с таким гневом и горечью, что его реплики были исключены из официального выпуска Журнала.

А тем временем перестройка на борту «Резольюшен» была закончена. Ее влияние на устойчивость корабля было гибельным. Центр тяжести корабля сместился, и он готов был опрокинуться даже в относительно спокойном море. Лоцман, проводящий его по Темзе, отказался поднять все паруса, чтобы судно не перевернулось, и сказал, что будь он проклят, если корабль вообще выйдет в море. Лейтенант Кларк, который участвовал в этом весьма устрашающем испытании, писал: «Клянусь, я пошел бы в море и в лохани, если понадобится, или на „Резольюшен“, если вам это понравится, но должен сказать, я считаю, что это самое ненадежное судно, которое я когда-либо видел или о котором слышал».

Очевидно, Адмиралтейство думало точно так же, потому что оно приказало отвести его обратно в док и убрать все новые надпалубные постройки. Сообщали, что Банкс, увидев это, «ругался и топал ногами на верфи как сумасшедший» и написал в Адмиралтейство, обругав всех за их поступок и требуя, чтобы тотчас же предоставили более крупный корабль. Похоже, Адмиралтейство уже было сыто по горло Банксом, его нахальством и неоднократным проявлением мании величия, и ему указали, что данная экспедиция устраивается не только для его пользы, а если он думает, что это так и он руководитель и начальник всего предприятия, то он глубоко ошибается. Банкс отправился в частную экспедицию в Исландию. Однако интересно, что дружба между ним и Куком не пострадала: когда Кук возвратился из своего второго путешествия, никто не встречал его так тепло и восторженно, как Банкс.

Ученых и художников, которые в полном составе отбыли с Банксом, надо было кем-то заменить. Возглавлял группу ученых знаменитый немецкий натуралист Джон Рейнхолд Форстер, сварливый и узколобый ханжа, который жаловался на все и на всех с того момента, как взошел на корабль. Но он был настоящим ученым, в этом нет сомнения. С ним был его сын Джордж, с более приятным характером, которому предстояло выполнять функции художника-натуралиста. Уильям Ходжез был приглашен в качестве художника-пейзажиста; также был взят в команду астроном из Совета по долготе, некий Уильям Уэллс, который вместе с Куком должен был испытать качества хронометра нового типа, измеряя долготу в море. (Другой астроном, Уильям Бейли, выполнявший те же задачи, находился на борту «Эдвенчура».)

13 июля, через год и день после того, как Кук вернулся на «Индеворе», «Резольюшен» и «Эдвенчур» отплыли из Плимута.

Путешествие на юг, в Кейптаун, прошло относительно спокойно. Кук потерял одного матроса, упавшего за борт, а Фюрно – двух матросов, которые заразились лихорадкой во время остановки на островах Зеленого Мыса. (Еще раньше они сделали остановку на Мадейре, чтобы набрать свежих фруктов и овощей и, конечно, пополнить запас мадеры.)

В Кейптаун они прибыли 30 октября. К огорчению Кука, запасы, заказанные заблаговременно, еще не прибыли, и ему пришлось около месяца их ожидать. Пока он находился там, он узнал новости о действиях французских кораблей в Индийском и Тихом океанах. Ходил слух о том, что два корабля из Маврикия обнаружили землю в южном направлении от Маврикия, но это было не так, но на 48-й параллели южной широты, вот это было верно. Два других французских судна, под командованием некоего Мариона Дюфрена, прибыли в Новую Зеландию в марте 1772 года. В июне их руководитель был убит маори в заливе Пленти, и французы уплыли обратно, дав острову название Острель-Франс и объявив его владением французского короля, не зная, что Кук уже объявил его владением Британской короны. Но в отличие от Кука они не обошли остров кругом и не нанесли его на карту.

Находясь в Кейптауне, Форстер встретил прославленного шведского ботаника, бывшего ученика Линнея, Андерса Спармана и попросил разрешения Кука взять его с собой. Тот дал согласие. О беззаботном отношении к путешествиям в те времена может свидетельствовать то, что человек, занимающийся ботаникой в Кейптауне, может почти случайно попасть на корабль, который, как его заранее предупредили, в последующие два года будет находиться далеко от цивилизованных мест.

Полностью укомплектовав запасы продовольствия для длительного морского путешествия – среди груза был всевозможный скот обоих полов для расселения по островам Тихого океана, 22 ноября оба корабля вышли в море. Первоначальным намерением Кука было попытаться найти остров со странным названием – остров Обрезания. Кук полагал, что это остров; разумеется, он мог бы оказаться полуостровом легендарного Южного материка. Считалось, что он находится около 1700 миль к югу от мыса Доброй Надежды и был замечен капитаном Буве, а у него была репутация человека, которому можно верить; возможно, что этот остров каким-то образом связан с недавно открытым островом Кергелена, который находился приблизительно на той же широте, но значительно восточнее, – может быть, он являлся частью Южного материка.

Куку не удалось найти остров Обрезания, и вряд ли этому можно было удивляться. На самом деле он существует – теперь он известен под именем остров Буве, но это невообразимо маленькая точка в бескрайних просторах Южной Атлантики. В течение двух или трех недель при штормовой погоде Кук бороздил море в поисках этого ускользающего от него острова и в конце концов пришел к заключению, что его не существует. Ясно, что, какие бы координаты этого острова ни получил Кук, они оказались бы неверными, потому что при помощи нового и исключительно точного хронометра Кендалла, который у него был, Кук определил местоположение даже самых мелких островов в Атлантике с абсолютной точностью. Однако Кук не считал, что время пропало зря: он точно установил, что в этом районе нет ни части Южного материка.

Хотя и приближался разгар лета в этих широтах, холода были уже очень сильными, и матросы надели куртки из толстого сукна, а скот умирал от холода, и примерно в середине декабря показались первые айсберги. Кук решил бросить еще один взгляд на окрестности в поисках этого ускользающего острова, чтобы затем отказаться от дальнейших поисков.

В Рождество было холодно, но погода стояла хорошая. Команда, как сухо отметил Кук, «была склонна к празднованию Рождества на свой собственный манер, потому что для этой цели они копили выпивку в течение некоторого времени, и я тоже увеличил им порцию их ежедневной выпивки… радость и хорошее настроение царили на всем корабле». Джон Форстер прокомментировал так: «Дикий гвалт и пьянство».

В начале января, оставив все надежды найти землю Буве, Кук повернул корабли сначала на юго-восток, а затем на юг, вниз к антарктическим областям, чтобы сделать первое глубокое зондирование в поисках неведомого континента Далримпла. Повсюду были айсберги, невиданные плавучие острова, возвышающиеся над корабельными мачтами, острова, окрашенные самыми необычными сочетаниями пастельных тонов, чаще всего голубовато-зеленых, хотя иногда встречались и лиловые, и розовые. Некоторые айсберги были совсем небольшими, не больше корабля, другие достигали двух миль в диаметре. Поскольку снег и туман не мешали видимости, айсберги не представляли опасности. В это время года здесь почти круглые сутки достаточно света, и опасности не было, если корабль не слишком близко подходил к ним. Айсберги дрейфовали дальше на север, подводная часть их подтаивала от сравнительно теплой морской воды, и часто случалось, что из-за подводной эрозии ледяная глыба внезапно теряла устойчивость и опрокидывалась на бок.

Теперь проблемой стала нехватка питьевой воды, и простое ее решение было найдено благодаря льду. Когда они встретили ледяное поле, состоящее из глыб льда разумных размеров, была спущена шлюпка, и на корабль привезли лед. Кук упоминает, что они привезли около пятнадцати тонн. Когда его растопили, оказалось, что в нем совсем не содержится соли, но были явные отличия от обычной воды настолько, что у всех, кто пил ее, распухли миндалины в горле. По мнению Форстера, – и он, по-видимому, был прав, – это было из-за того, что во льду не содержится следов свободного кислорода, который входит в состав нормальной воды.

17 января 1773 года впервые в истории корабли пересекли Южный полярный круг. На следующий же день они встретили первое поле пакового льда, то есть льда, образовавшегося в результате замерзания верхнего слоя морской воды, в отличие от айсберга, который происходит из ледников на суше. Вскоре поля пакового льда простирались до горизонта и становились такими толстыми, что дальнейшее продвижение стало невозможным. Кук снова направился на север, вполне удовлетворенный: если Южный материк Далримпла существовал, то он все сильнее сжимался в размерах.

В начале февраля «Резольюшен» и «Эдвенчур» плыли в сравнительно мягком климате и теплой воде в районе 48° южной широты в поисках острова Кергелена. Поиски, и они были весьма интенсивными, ничего не дали; сегодня можно сказать, что это и неудивительно, потому что Кук искал не в том месте. У него была правильная широта – 48° южной широты, но указания насчет долготы отсутствовали. Куку сказали, что остров Кергелена лежит к югу от Маврикия, и он знал, что долгота Маврикия была 57°30" восточной долготы. Остров Кергелена на самом деле находится на 70° восточной долготы, так что Кук производил свои поиски в сотнях километров западнее от его действительного положения.

Погодные условия теперь были крайне неблагоприятными. Постоянно дули штормовые юго-западные ветры, и оба «угольщика» из Уитби были ужасно истрепаны огромными волнами. В редкие, очень редкие перерывы между штормами корабли были окутаны густым туманом, и во время одного из таких туманов 8 февраля «Резольюшен» и «Эдвенчур» потеряли друг друга. В течение трех дней, как было заранее условлено, «Резольюшен» курсировал по этому району, делая выстрелы из сигнального орудия каждый час в течение дня и зажигая огонь по ночам. Но им не удалось найти «Эдвенчур». Кук не волновался. Он предвидел, что подобное могло произойти, и назначил встречу в заливе Королевы Шарлотты в Новой Зеландии. Он не беспокоился относительно перспектив «Эдвенчура» доплыть туда – Тобиас Фюрно был отличным моряком и штурманом.

Погодные условия были столь плохи, что самой очевидной и самой простой вещью, которую мог бы сделать Кук, было воспользоваться юго-западными ветрами и плыть напрямик к проливу Кука в Новой Зеландии, но, если Кук решился на исследование, простых и очевидных решений для него не существовало. Он повернул «Резольюшен» на юго-восток и снова направился в полярные воды. Погода продолжала оставаться ужасной, и Кук не осмелился завести свой корабль так далеко на юг, как 17 января (между прочим, если бы он смог это сделать именно на этой долготе, ему удалось бы открыть Антарктиду, потому что именно здесь часть Земли Уилкса лежит севернее Южного полярного круга).

Но Кук в течение трех недель путешествовал на восток, если можно употребить это слово, в отвратительных погодных условиях, приблизительно вдоль 60-й параллели, хотя в одном случае он достиг 62° южной широты и оказался всего в трехстах милях от Земли Уилкса. (17 января он был намного ближе к Антарктиде.) За это время он не встретил ни единого клочка земли, даже самого незначительного островка – ничего, кроме вечного, льдистого, вздымаемого штормовыми ветрами морского простора. И только 17 марта Кук направил «Резольюшен» на северо-восток к Новой Зеландии. Он был весьма удовлетворен. Он ничего не открыл, но установил неопровержимый факт: где бы этот великий Южный материк – если он действительно существовал, он постоянно уменьшался в размерах – ни находился, он несомненно не был расположен в южных широтах между Южной Африкой и Новой Зеландией. Можно сказать, Кук установил, что Южный материк не находится в этом регионе Индийского океана; оставалось удостовериться – не лежит ли он в Южной Атлантике или южном районе Тихого океана. Следует постоянно иметь в виду, чтобы суметь оценить потрясающий масштаб и размах свершений Кука, что никто до него не исследовал находящиеся на крайнем юге воды Индийского, Атлантического или Тихого океанов. Кук же должен был исследовать все три океана за это одно поразительное путешествие. И это, отметим, после двух огромных центральных районов Тихого океана, которые он уже исследовал. Первое путешествие, и меньшее из двух, однако, имело такой масштаб, что легко охватывало землю величиной с Австралию. Размеры второго, которые перенесли его почти от Антарктиды до экватора и за много тысяч миль от Новой Зеландии на восток, к острову Пасхи, были столь велики, что их трудно постичь: несомненно, это была величайшая исследовательская экспедиция, которая когда-либо предпринималась в Тихом океане.

Первоначальным намерением Кука было плыть напрямик к проливу Кука и встретиться там с Фюрно в заливе Королевы Шарлотты, но он передумал и направился к первой безопасной и доступной ему якорной стоянке – Туманному заливу на юго-западе Южного острова, который он заметил при первом плавании. Мнимым поводом для этого было стремление исследовать природные ресурсы этой территории и оценить возможности этого залива как порта. Настоящей же причиной почти наверняка было желание дать команде отдохнуть и восстановить силы. Они проделали 117-дневное – почти четырехмесячное – путешествие, во время которого не видели земли. Четыре месяца при низких температурах и трудном море. Джон Форстер, хотя и склонный вечно жаловаться, даже в лучших условиях, был, вероятно, прав, описывая это путешествие как серию невзгод, одна страшнее другой.

Через шесть недель, когда команда полностью отдохнула и была готова к плаванию, Кук поплыл на север на встречу с Фюрно, которого нашел наслаждавшимся жизнью в прекрасных спокойных водах залива Королевы Шарлотты, со снятым с «Эдвенчура» такелажем, и в предвкушении очень приятной зимы, проведенной в этом идиллическом раю. Благодаря благоприятным и очень сильным ветрам Фюрно совершил крайне быстро переход с того места, где они потерялись, до Тасмании – расстояние более трех тысяч миль – за двадцать шесть дней. Он плыл на юг вдоль восточного побережья Тасмании, чтобы решить раз и навсегда, существует ли пролив между ней и Австралией; по каким-то непонятным причинам он со своими офицерами пришел к выводу, что такого нет и это только очень глубоко вдающийся в сушу залив. Кук поверил его словам и не поплыл проверять сам – у него не было для этого причин.

Должно быть, к значительному замешательству Фюрно, Кук приказал ему установить обратно весь такелаж на «Эдвенчуре» без промедления. Он не собирался бездельничать всю зиму в этом заливе. Они пришли сюда исследовать, и будут исследовать хотя бы для того, чтобы доказать, что работа продолжается и с приходом зимы. Участок, который он собирался изучить, простирался к востоку и северу от Новой Зеландии, значительно большая часть этого района оставалась девственной территорией для изучения.

«Резольюшен» и «Эдвенчур» покинули залив Королевы Шарлотты 7 июня, прошли через пролив Кука и направились почти прямо на запад, так ничего и не обнаружив. Тогда они повернули немного севернее, надеясь отыскать остров Питкерна, который был открыт Картером в 1767 году, но Кук был вынужден изменить планы, когда 29 июня к своему испугу узнал от Фюрно, который сам в это время страдал от приступа подагры, что на борту «Эдвенчура» один человек умер, а двадцать были серьезно больны. Кук немедленно поднялся к нему на борт и обнаружил, что и другие члены команды находятся в плохом состоянии. К огорчению и гневу Кука, во всех случаях причина была одна и та же – цинга. И все это просто потому, что Фюрно не удосужился установить антицинготную диету, на которой настаивал Кук. Надо отметить, что в то же самое время на борту у Кука ни один человек не был болен.

Кук оставил свои планы исследований на ближайшее время и повернул на Таити. Благополучие команды «Эдвенчура» было намного важнее, чем поиск новых островов, необходимо было как можно быстрее доставить больных в безопасное и защищенное место, а таким ближайшим известным Куку раем в этой части Тихого океана был остров Таити.

Ровно через две недели Кук совершил свою вторую высадку на остров Таити. Поскольку он был озабочен тем, чтобы как можно быстрее достать свежие запасы фруктов и овощей, он сделал первую остановку в Вайтерпиа-Бей на юго-востоке острова. Это было совсем недалеко от его последней стоянки на этом острове. Пока они находились вне гавани, покупая фрукты у таитян с лодок, ветер упал, и мощное течение смело «Резольюшен» и потащило его на коралловый риф, и несмотря на все усилия Кука и его команды, столкновение с рифом казалось неизбежным, но в критический момент подул чудотворный береговой бриз и унес судно от коралла. Спаррмен, шведский ботаник, удивлялся спокойствию Кука и отсутствию паники среди команды даже в минуту опасности, но он был шокирован языком Кука. В другом отчете говорилось, что кризис был столь суровым, что Кук был вынужден приводить себя в чувство с помощью бренди. Это представляется маловероятным.

Кук не сумел достать свежих фруктов в Вайтепиа-Бей. И вместе с «Эдвенчуром» он проплыл вокруг острова и вернулся на старую якорную стоянку «Индевора» в Матаиеа-Бей. Кука вместе с пятнадцатью офицерами и матросами, которые были с ним на борту «Индевора», ожидал шумный прием. Старая дружба была возобновлена и укреплена, и новая завязана с такой скоростью, что мы находим в записи из дневника Форстера следующие горькие сетования: «Большое число женщин из самых низов общества были приведены нашими моряками и оставались на борту на закате».

На месте прежнего форта Венера были установлены палатки, туда отнесли больных с борта «Эдвенчура», где их и лечили. Кук настоял на том, чтобы в их рацион входило как можно больше фруктов и овощей, столько, сколько они могут съесть, и такое лечение имело быстрый и замечательный эффект. Через месяц Кук решил, что команда «Эдвенчура» готова снова отправиться в море, и поскольку он пришел на Таити в основном, чтобы поправить здоровье матросов, он, как обычно, не был расположен медлить.

Кроме того, он хотел пуститься в дальнейший путь по двум другим неотложным причинам. Как в Вайтепиа, так и в Матаваи невозможно было раздобыть свежего мяса: свиньи, которые населяли остров в огромных количествах, были почти полностью истреблены. Но, как узнал Кук, на Хуахине и Раиатеа, двух островах, которые он посещал раньше во время первого путешествия, припасов можно было найти сколько угодно. Во-вторых, время поджимало. Он хотел установить точное местонахождение группы островов, которые были открыты Тасманом в середине прошлого века, – Тасман назвал их Амстердам, Роттердам и Миддлбург, а затем вернуться в залив Королевы Шарлотты, чтобы быть готовым отправиться оттуда в ноябре на летнее исследование высоких широт.

«Резольюшен» и «Эдвенчур» отплыли в начале сентября с запасом воды, дров и таким количеством овощей и фруктов, которое они смогли увезти; с ними также были двое юношей, которые должны были служить переводчиками: Одидди, молодой человек с Бора-Бора, и Омаи с Раиатеа, который плыл на борту «Эдвенчура». И снова Кук отметил, что радость, с которой они прибыли на Таити, была омрачена их печалью при расставании с этим островом. Как прежде, рыдающие таитяне умоляли их не уезжать; как прежде, залив кишел лодками, набитыми плачущими местными жителями.

Их первой целью был Хуахине, который Кук посетил за три года до этого. Прием был такой же теплый, как и при прежнем визите. Они смогли достать там не менее трех сотен свиней, так что проблемы со свежим мясом и солониной были решены на длительное время. Остальные запасы они раздобыли на Раиатеа, так что, когда корабли покинули острова Общества, они были снабжены провизией даже лучше, чем когда покидали Англию.

Кук взял курс на запад с небольшим уклоном на юг. 24 сентября они увидели два маленьких острова, которые Кук не счел достойными исследования. Он назвал их острова Херви и проплыл мимо. (Это была часть большого архипелага, носящего ныне название острова Кука.) 1 октября они прибыли на первый из трех островов, открытых Тасманом; Миддлбург – это имя теперь заменено оригинальным Эуа.

Кук и его матросы были первыми белыми людьми, которых видели жители Эуа, но если говорить об отношении туземцев, то они словно нашли давно потерянных родственников. Их доброта, гостеприимство и дружелюбие были огромны настолько, что это казалось невероятным. Даже на своем возлюбленном Таити Кук не встречал ничего подобного. Их угощали обедом, устроили для них праздник и водили по острову, показывая его. Островитяне достигли, как отмечал Кук в своем дневнике, более высокой ступени развития, чем любой другой народ в Тихом океане. Один из членов экипажа писал, что они были прекрасным народом на прекрасном острове. Вся пахотная земля была тщательно обработана, разделена на аккуратные квадратные делянки с пересекающими их тропинками. Их дома представляли собой самое чистое жилище, которое Кук когда-либо видел в Тихом океане, с безукоризненно чистыми тростниковыми циновками на полу. Это был девственный, здоровый, счастливый и изобретательный народ, благородный даже в своей торговле, – Кук писал, что они стремились скорее отдать, чем получить, такое утверждение он не смог бы сделать о туземцах любого другого острова в Тихом океане. Астроном Уэллс писал, что это были самые веселые и радостные создания, которых он когда-либо видел. Кук с немалым удивлением отмечал, что мужчины и женщины не только ели вместе, что было запрещено на Таити, но мужчины были настолько галантны, что первыми предлагали пищу женщинам.

Оттуда они поплыли к большому острову, который Тасман назвал Амстердам, теперь он носит свое первоначальное название Тонгатабу. На нем их ждал такой же исключительно теплый прием, как на Эуа. Здесь они тоже смогли заключить быстрые и очень выгодные торговые соглашения и так же, как на Эуа, не встретили ни одного туземца с оружием. Но Спаррман, который оказался обладателем столь же ханжеского, мелочного и сварливого характера, как и его друг Форстер, внес весьма мрачную ноту, потребовав, чтобы выяснили, почему, если этот народ так замечательно миролюбив, повсюду он встречал множество военных дубинок. По-видимому, ему не пришло в голову, что эти дубинки могли служить для оборонительных целей только против пришельцев с других островов: островитяне с Эуа и Тонгатабу, с их развитой и интенсивной системой земледелия, были сравнительно зажиточным народом и должны были представлять очень заманчивую добычу для более бедных племен с соседних островов.

Когда 8 октября оба корабля покинули остров, их трюмы ломились от фруктов и овощей, и к тому же они везли с собой – живыми – три сотни голов домашней птицы и примерно сто пятьдесят свиней. Возникает желание сравнить оба корабля со скотными дворами.

Из-за поразительного гостеприимства, оказанного им, Кук дал этим островам название острова Дружбы, но, хотя оно до сих пор в ходу, они более – и официально – известны как острова Тонга.

Через две недели корабли были поблизости от Хоукс-Бей на восточном побережье Северного острова Новой Зеландии, получив большой ущерб от южных и юго-западных штормовых ветров, что сделало почти невозможной попытку пробиться южнее к проливу Кука. Впоследствии штормовые ветры превратились в настоящий шторм, настолько сильный, что «Эдвенчур» был унесен в море, при этом Кук потерял с ним связь ночью 29 октября.

Куку удалось пробиться к мысу Паллисер – юго-восточной оконечности Северного острова и ко входу в пролив Кука, когда, к его огорчению, ветер переменился на северо-западный и сделал вход в пролив почти невозможным. Кук был отнесен сначала на юго-восток, потом на юг, вдоль восточного берега Южного острова на такое расстояние, что он серьезно думал о том, чтобы найти гавань где-нибудь поблизости, а не идти к заливу Королевы Шарлотты. К несчастью, у него не было выбора – там была назначена встреча с Фюрно, так что Кук пробивался на север против изменявшихся встречных ветров, пока не нашел укрытие в бухте в самом проливе Кука, непосредственно за мысом Паллисера, на южном конце Северного острова. Если бы он знал, что это могло бы служить некоторым утешением за тот майский день три с половиной года назад, когда он проскочил мимо Сиднейского залива, не обратив на него внимания, потому что теперь, в поисках защиты от шторма, он наткнулся на роскошную естественную гавань Порта Николсона, в которой теперь находится столица Новой Зеландии Веллингтон.

Ветры успокоились, и на следующий день «Резольюшен» прибыл в залив Королевы Шарлотты. Там не было следов «Эдвенчура», но Кук и не ожидал его там увидеть раньше чем через несколько дней. Они ждали в заливе около трех недель, и за это время узнали интересную и крайне неприятную новость: маори, живущие в этих краях, с которыми Кук и его матросы были в хороших отношениях, были каннибалами, потому что, пока англичане находились здесь, местные военные отряды маори прибыли из набега на своих неприятелей – маори из залива Адмиралтейства, принеся с собой тело врага, которое они приготовили и съели с большим наслаждением на глазах испуганных наблюдателей с «Резольюшен».

В конце этих трех недель Кук решил, что он больше не может ждать: чтобы проникнуть на любое расстояние в полярные воды, он должен идти в разгар лета или вообще не ходить, и если он будет тянуть дольше, будет слишком поздно. Поэтому он оставил письмо для Фюрно в бутылке, где написал, что по возвращении из приполярных областей он, по всей вероятности, направится к острову Пасхи, а потом на Таити, предоставляя Фюрно самому решать, возвращаться ли в Англию или попытаться встретиться с ним где-нибудь в Тихом океане; отсутствие каких бы то ни было сроков делало это предложение очень оптимистичным.

Поскольку Фюрно больше не встретится в рассказе о Куке, по-видимому, это самое подходящее место, чтобы вкратце рассказать, что с ним произошло. После того как его корабль был разлучен с «Резольюшен» во время шторма, он был отброшен в открытое море на значительное расстояние на север и восток, и ему пришлось несколько дней пробиваться обратно к восточному побережью Северного острова. Когда корабль приблизился к нему, то вошел в Толага-Бей, первый порт, в который Кук вошел в Новой Зеландии во время своего первого путешествия – для пополнения запасов воды и дров, а затем двинулся в залив Королевы Шарлотты. К несчастью, встречные ветры не позволили ему войти в пролив Кука до 30 ноября, а Кук покинул залив Королевы Шарлотты 25-го – они разошлись всего на несколько дней.

Фюрно бросил якорь в бухте Королевы Шарлотты и провел там две недели, ремонтируя «Эдвенчур». Затем 16 декабря он послал на сушу шлюпочную команду, состоящую из двух офицеров и восьми матросов, собрать столько овощей и зелени, сколько они смогут. Они не вернулись. Поисковая партия, которая отправилась за ними на следующий день, обнаружила, что все люди были убиты и съедены маори.

Пришедший в ужас от этого случая Фюрно решил вернуться в Англию. Он крайне быстро проделал переход до мыса Горн – всего за один месяц, а затем остановился в Кейптауне, прежде чем пуститься в обратный путь в Англию.

Кук же, покинув залив Королевы Шарлотты, плыл на юг в течение почти десяти дней, затем изменил курс на юго-восточный; после недели хода этим курсом он встретил первые айсберги, и через два-три дня они уже занимали все пространство от горизонта до горизонта. Температура упала ниже нуля, а способы обогрева на борту «Резольюшен» были столь примитивными, что внутри кают было почти так же холодно, как на верхней палубе. Форстер-старший особенно – в его защиту можно привести тот факт, что он жестоко страдал от ревматизма, – горько сетовал на условия в его каюте, которая находилась позади главной мачты, где и ветер, и ледяная вода могли, по-видимому, проникать внутрь. Форстер обрадовался, когда начался туман, что в сочетании с многочисленными айсбергами, плавающими в непосредственной близости, сделали положение очень опасным и заставили Кука снова повернуть на север.

Он недолго радовался – за неделю до Рождества погода улучшилась, и Кук снова повернул «Резольюшен» на юг. 21 декабря «Резольюшен» пересек Южный полярный круг, и это было во второй раз в истории, и оба раза это сделал Кук. В Рождество они все еще продвигались к югу, и Форстер-старший в своем дневнике за этот день писал, что не знает, расстраиваться ли ему из-за страданий, которые приносит ему эта ледяная антарктическая пустыня, представлявшаяся ему адом, или из-за «отвращения, проклятий и ругани», которые окружали его со всех сторон, потому что команда «Резольюшен» праздновала Рождество традиционным морским способом.

К тому времени испытаний было достаточно и для Кука. Он писал: «Наши веревки превратились в проволоку, паруса в картон или жестяные листы, и шкивы быстро замерзали в блоках, так что от нас требовались нечеловеческие усилия, чтобы поднять или опустить топсель. Холод был таким сильным, что его почти невозможно было выносить, все море было покрыто льдом, на нем господствовал сильный шторм, и все было окутано густым туманом. При всех этих неблагоприятных обстоятельствах было естественно, что я подумал о возвращении в более северные районы». Итак, он повернул на север, в более теплые сороковые широты, и, вероятно, как раз вовремя, потому что Джордж Форстер, сын старшего, или ноющего Форстера, писал, что и здоровье и дух команды достигли низшего уровня. Его отец и по меньшей мере дюжина знакомых превратились в полных инвалидов и были неспособны работать из-за ревматизма – хотя у его отца, по-видимому, руки не пострадали, потому что сетования продолжались каждый день на страницах его дневника. Если учесть, что вся внутренность корабля была пропитана влагой и сыростью, удивительно, что страдающих ревматизмом было так мало. Форстер-младший продолжал, что вся команда испытывала слабость и выглядела больной и даже сам капитан Кук был бледен и худ, потому что полностью лишился аппетита.

Четырнадцать дней Кук вел корабль на север, но как только убедился, что его команда снова в порядке, к невероятному ужасу Форстера-старшего, снова повернул «Резольюшен» на юг. Когда Кук приступал к выполнению какой-нибудь задачи, его трудно было заставить свернуть в сторону; если Южный материк существует, он его найдет. Он не сказал своим офицерам и матросам, каково их место назначения, по той простой причине, что сам этого не знал. Форстер в отчаянии писал: «Не может быть ничего столь удручающего, как полное незнание того, куда мы направляемся, что без видимой причины постоянно держится в секрете ото всех людей на корабле».

В третий раз пробиваясь между айсбергами и ледяными полями, Кук направил свой корабль за Южный полярный круг. Беспримерное ледяное мужество Кука хорошо сочеталось с полярными пустынями, которые его окружали. Немногие капитаны наших дней со стальными судами, обладающими мощными моторами и высокой маневренностью, смогли бы повторить то, что совершил Кук на своем неуклюжем «угольщике» в тот давно прошедший январский день 1774 года, находясь во власти любой причуды ветра или течения, окруженный со всех сторон айсбергами и едва ли способный устанавливать паруса выгоднейшим образом, уже не говоря о том, чтобы поднять или опустить паруса, потому что они заледенели и были как стальные листы, потому что веревки уже были не веревками, а обледенелыми тросами. Но вот что в точности сделал Кук – он не остановился на Южном полярном круге.

Он продолжал двигаться на юг еще четыре дня, а затем 30 января 1774 года остановился, натолкнувшись на твердое и непроходимое паковое поле, простирающееся от горизонта до горизонта. Координаты этого места были 71°10" южной широты и 106°34" западной долготы. Это была самая южная точка, которой достиг Кук. Никто до него не бывал южнее. Стоит, между прочим, отметить, что с тех пор и до нашего времени, более двухсот лет спустя, ни один корабль не проникал южнее в этом районе.

В своем дневнике капитан признается, что не жалел о том, что сам принял решение, идти ли ему еще дальше на юг. Эта фраза из его дневника, наверняка самая цитируемая, дает нам наиболее откровенное – действительно, единственно откровенное – утверждение, которое Кук когда-либо делал о себе и о том, что толкнуло его на беспримерную серию подвигов и открытий: «Я, который надеется, что честолюбие ведет меня не только дальше, чем любого другого человека до меня, но по мере того, как я полагаю возможным идти, я не жалею, что встретился с этим препятствием».

Стоит сказать, что судьба сыграла с Куком весьма жестокую шутку, ибо он не смог открыть Антарктиду – каким бы это было триумфом, венчающим всю его легендарную карьеру. Но даже когда он повернул назад, он был всего в двухстах милях от ближайшего берега. Никем не было отмечено или высказано, что самая крайняя южная точка, до которой добрался Кук, находилась значительно южнее – в некоторых случаях более чем на триста миль, чем приблизительно половина береговой линии Антарктиды. Между приблизительно 170° восточной долготы – на этой долготе находится Южный остров Новой Зеландии – и 10° западной долготы, которая проходит на полпути между Кейптауном и восточным побережьем Южной Америки, – приблизительная полуокружность береговой линии Антарктиды в высоких широтах Индийского и Атлантического океанов проходит между Южным полярным кругом и 70° южной широты. Надо напомнить, что Кук проник к югу далее 71° южной широты. Если бы он проделал это свое самое южное проникновение в районах, о которых мы говорили выше, он, без сомнения (если ему бы повезло с паковыми льдами) добрался бы до берегов Антарктиды. Но так случилось, что Кук предпринимал свои попытки в высоких широтах Тихого океана, где береговая линия Антарктиды сильно отступает на юг, в некоторых местах по меньшей мере на семьсот миль дальше к югу, чем в Атлантике. Но открыл ли он Антарктиду или нет, его путешествие в январе 1774 года все равно останется одним из наиболее невероятных среди всех предпринятых человеком.

Таким образом, бесспорно доказав, что мифического материка Далримпла не существует ни в Индийском, ни в Тихом океанах, – имелась еще ничтожная вероятность, что очень небольшой материк может быть найден в Южной Атлантике, – Кук, к превеликому облегчению Форстера-старшего, повернул «Резольюшен» на север.

Теперь перед ним встал вопрос: что делать дальше? Он совершил в Индийском и Тихом океане практически все, что наметил, и прекрасно мог бы направиться к дому. Мыс Горн находился не слишком далеко, и он мог оказаться в Атлантике всего через несколько недель. Либо, если бы он пожелал, он мог бы отремонтировать корабль и провести зиму в Кейптауне, а потом сделать новый рейд в полярные районы следующим летом. Но ни один из этих вариантов не был по душе Куку. Когда исследовательская лихорадка попадает в кровь человека, недуг развивается единственным путем – он постоянно усугубляется, а Кук представлял собой неизлечимый случай. Кроме нескольких островов с несовсем ясным местоположением, вся южная часть Тихого океана оставалась неизведанной пустыней. Что может быть очевиднее? Какие дальнейшие действия были бы самыми подходящими в данном случае?

Кук собрал своих офицеров и матросов – если он хочет продлить путешествие еще на год, самое меньшее, что он может сделать, это дать им возможность выразить свое мнение, – и изложил свои предложения. Он хочет отыскать землю, предположительно открытую Хуаном Фернандесом в восточной части Тихого океана, а затем отправиться на остров Пасхи. (У Кука не было большой веры в то, что он их найдет. Источником сведений о существовании и положении первого был не кто иной, как сам Александр Далримпл, а доверие Кука к нему достигло крайне низкого уровня; остров Пасхи существовал, в этом не было сомнения, но, как писал Кук, о его местоположении «были столь разнообразные указания, что у меня почти не было надежды его отыскать».) Из того места, где они находились, он предложил идти через Тихий океан на запад, ни один путешественник прежде по этому маршруту не плавал. Затем он намеревался идти к Новой Зеландии, снова пересечь Тихий океан, обогнуть мыс Горн к ноябрю, а потом провести лето в высоких широтах юга Атлантики, а затем через Кейптаун плыть домой. В перечислении это не выглядит столь колоссальным. На самом деле это было огромное путешествие, которое нельзя было совершить меньше чем за одиннадцать месяцев.

Не было ни одного голоса против: все, по-видимому, были в восторге от этих планов. Дело в том, что для моряка Королевского флота, и в те времена, и теперь, самый прекрасный вид на землю открывается тогда, когда на нее смотришь со сходен. Быть может, они были настолько счастливы, что избежали ледяных объятий Антарктиды, что добровольно и радостно готовы были согласиться на все, что угодно. Более вероятно, что многие из них сами страдали от исследовательского нетерпения. Но вероятнее всего, они понимали, что составляют элиту, участвующую в свершениях, которые до них никому не удавались, и именно они своими руками делают историю, а такие вещи случаются, потому что их почти обожествляемый капитан заставляет их случаться. Трудно в точности определить, какое действие личность Кука производила на его команду, но совершенно ясно, что этот эффект лежал где-то между «огромным» и «колоссальным». Свою роль сыграл и огромный престиж, который им давал сам факт службы на «Резольюшен»: через пятьдесят лет после этого, когда некоторые из молодых людей, бывших на борту, состарились, им стоило только сказать: «Я плавал с капитаном Куком», и они сразу превращались в особых людей.

Земля Хуана Фернандеса – и это никого не удивило – так и не материализовалась: для Кука авторитетное заявление Далримпла, что она находится там-то, с такими-то и такими-то координатами, было гарантией того, что она не существовала. 23 февраля исследователь пришел к заключению, что этой земли просто нет, и он взял курс в том направлении, где, по его мнению, с большей вероятностью должен был находиться остров Пасхи.

Именно в этот момент возникли серьезные опасения за здоровье Кука. Он испытывал колоссальное физическое и душевное напряжение, большую часть времени в ходе этого плавания он провел в Антарктиде, подвергался жестокому холоду на палубе. Да и нездоровая пища не способствовала хорошему самочувствию. Теперь он слег в постель с коликой желчного пузыря, его организм не принимал никакой пищи и лекарств, и его состояние быстро ухудшалось, превращаясь из серьезного в критическое. По-видимому, он страдал от какой-то инфекции желчного пузыря. И несомненно, только преданное и неустанное внимание со стороны корабельного врача – его звали Паттен – спасли ему жизнь.

Когда 12 марта на горизонте возник остров Пасхи, Кук снова появился на палубе, еще слабый, но идущий на поправку. «Резольюшен» проплыл вдоль берега в поисках естественной гавани, но ее не было. Команда корабля стояла вдоль борта и с удивлением смотрела на массивные каменные статуи, которыми был усеян весь остров: некоторые стояли на склонах холма, некоторые – на массивных каменных платформах. Когда члены экспедиции высадились на берег, они нашли еще много статуй, лежащих на боку и почти полностью заросших высокой травой. Туземцы, оказавшиеся вполне дружелюбными, не имели ни малейшего представления, кто и когда построил эти статуи. Теория Кука о том, что полинезийцы не способны к искусству и технике и не могли вырезать из камня и поднять эти гигантские статуи, и, следовательно, это работа каких-нибудь прежних, более развитых цивилизаций, ныне исчезнувших, несомненно, правильна. Но происхождение знаменитых каменных идолов Пасхи и сегодня остается загадкой.

Остров Пасхи оказался плохим источником провианта. Им даже не удалось раздобыть там пресной воды. Кук решил плыть на Маркизские острова, открытые испанцами почти за два столетия до этого; он хотел уточнить их положение, которое было неясным, и надеялся пополнить там продовольственные запасы. По дороге на Маркизские острова Кук снова заболел, его жизнь снова находилась под угрозой. Но уход преданного врача помог ему поправиться. 7 апреля показались Маркизские острова, и на следующий день «Резольюшен» бросил якорь в Вайтаху-Бей на острове Техуата.

Островитяне оказались очень дружелюбными, и хотя свежего мяса раздобыть не удалось, фруктов было изобилие, были и некоторые овощи. Что особенно поразило англичан, а мнение на борту было, по-видимому, единодушным, – это внешний вид маркизцев. Стройные и грациозные люди, кожа которых была такой светлой, что женщин и детей можно было легко принять за европейцев, были самой красивой расой, которую Кук и его команда встречали не только в Океании, но и во всем мире.

Теперь Кук направился к местам, которые, по существу, стали его вторым домом, – на Таити. После девятидневного плавания, которое проходило через острова Туамоту – широко разбросанную группу коралловых атоллов, Кук пытался высадиться на одном из них, но туземцы дали понять, что не желают присутствия чужеземцев, поэтому он продолжил свой путь и 22 апреля бросил якорь в Матаиеа-Бей на Таити.

Прием был обычный – восторженный. Остров, на котором оставался едва ли не один поросенок, когда они покидали его в последний раз, теперь был полон этими животными. Кук купил их столько, что пришлось сколачивать на берегу хлев для свиней. Он уже ощущал недостаток товаров для обмена, но обнаружил прекрасный заменитель валюты – большое количество красных перьев, которые они набрали предыдущей осенью на островах Дружбы; тогда Кук не знал, что красный считался священным цветом таитянского бога Оро, а красные перья, которых, как оказалось, невозможно было раздобыть на Таити, были необходимым атрибутом для исполнения некоей религиозной церемонии.

Пока Кук и часть его офицеров и ученых были на берегу, их пригласили стать зрителями самого необыкновенного зрелища, происходившего в соседней бухте, где теперь находится столица Папеэте. Таитяне готовились к высадке на соседний остров Муреа, вождь которого восстал против Таити: это была генеральная репетиция в костюмах. Многочисленный военный флот, состоящий из сдвоенных лодок, заполнил весь залив. Некоторые из этих лодок почти не уступали в длине «Резольюшен». На корме этих судов были сооружены помосты для воинов, вооруженных копьями, дубинками и огромным запасом камней. (Поразительная вещь, во всей Полинезийской Океании – и нигде больше в мире – камни были самым распространенным наступательным оружием.) Считая гребцов, которые тоже вступали в бой в случае необходимости, на каждой лодке было около сорока воинов. Кук насчитал не менее 160 лодок; кроме того, он заметил почти столько же более мелких лодок, которые он счел за суда, развозящие боеприпасы, и транспортные лодки.

В отчетах того времени описывается, насколько велики были некоторые из этих военных лодок: на них помещались гребцы и воины числом до двух сотен, и это представляется весьма правдоподобным. В любом случае зрелище было впечатляющее, когда сотни лодок и тысячи воинов выстраивались на военный смотр.

Кук из осторожности не стал ждать начала военных действий. На этот раз отъезд был особенно болезненным, потому что Кук сказал им печально, что никогда не вернется на Таити. На самом деле он вернулся через три года.

С Таити они пошли на Хуахине и Раиатеа в архипелаге островов Общества, известные им почти как Таити. Там они запаслись провиантом, и там же изнывающий от тоски по дому Одидди вернулся к своей семье. Оттуда они поплыли на запад, к островам Дружбы. Прошли мимо острова, которому они дали название острова Палмерстона, кораллового атолла из архипелага Кука. Несколько дней спустя они подошли к более крупному острову, где были встречены градом стрел и камней, и не смогли сойти на землю. Остров Савидж (Дикий) – так назвал его Кук, и за дело, потому что если бы он быстро не перешел с одного борта на другой, то был бы пронзен стрелой. Потомки метателей камней, кстати, утверждают, что их предки были убиты, а народ Ниуэ – первоначальное название острова, которое он носит и в наши дни, – на самом деле был достаточно дружелюбен.

Кук отправился к островам Дружбы, население которых, как оказалось, столь же дружелюбно, как и жители Таити. Когда он вернулся в эти места три года спустя, то провел не менее трех месяцев, праздно курсируя между этими островами, по всей видимости не находя сил покинуть их. Но в данном случае он не задержался. Уже настал конец июня, он хотел обогнуть мыс Горн в ноябре, а перед этим решил поискать группу островов между островами Дружбы и Австралийским побережьем, о существовании которых заявляли и Кирос, и Бугенвиль. От островов Дружбы – Тонга – Кук направил «Резольюшен» на запад с небольшим отклонением к северу и прошел мимо островов Фиджи, которые лежали чуть севернее его маршрута. Первый остров из Больших Киклад – так назвал этот архипелаг Бугенвиль – остров под названием Маэво, показался 17 июля. И начиная с этого момента Кук находился в лабиринте из островов – всего их здесь было около восьмидесяти: архипелаг Большие Киклады растянулся на пятьсот миль – огромное поле для приложения картографического таланта Кука.

Оказалось, что на Больших Кикладах встретились две расы, две культуры – полинезийцы и более темнокожие негроидные меланезийцы. Они заметно отличались темпераментами: бескомпромиссная враждебность к чужестранцам, по-видимому, была чертой характера только меланезийцев. Когда Кук совершил высадку на двух преимущественно меланезийских островах, Малекула и Эрроманга, он был встречен с холодной враждебностью, которая на Эрроманге превратилась в горячую, когда туземцы попытались завладеть лодками с «Резольюшен». В воздух полетели камни, туземцы пустили в ход копья и стрелы; матросы с «Резольюшен» были вынуждены прибегнуть к мушкетам, чтобы спасти свою жизнь. Несколько туземцев были убиты, многие ранены; два английских моряка также получили ранения.

В этом Кук винил только себя: «Мы вошли в их порты и попытались высадиться на сушу самым мирным образом. Если бы это удалось – все хорошо, если нет – мы бы все равно высадились на берег и защищались, благодаря превосходству нашего оружия. Как иначе могут они рассматривать нас, кроме как захватчиков их страны?» Эта тема не раз встречается в дневниках Кука. В отличие от подавляющего большинства своих соотечественников – и европейцев вообще – он очень хорошо осознавал и чувствовал то, что они силой вторгались в жизнь народа, который был совершенно счастлив до их появления, силой брали то, что по праву принадлежало другим, и что с течением времени пришествие белого человека может нанести вред и принести разрушение этим народам Океании. Подобная мысль по-настоящему пугала Кука: парадоксально, или это только так кажется, но, когда дело доходило до быстрого присоединения новых территорий к владениям короны, не было никого среди первооткрывателей, кто мог сравниться с Куком. Но на самом деле нет никакого парадокса, всего лишь извечная борьба между долгом и совестью.

Полинезийская часть Больших Киклад встретила Кука совсем иначе. Он отчаянно нуждался в воде и дровах и попытал счастья на самом южном из больших островов группы – Танна, на котором находился действующий вулкан. Он был заселен полинезийцами, и хотя первоначальный прием был холодным, в конце концов завязались дружеские отношения, несмотря на то что один из туземцев был убит часовым без явных причин.

Туземцы острова Танна стремились к торговле, и Кук сумел, к своему удовольствию, пополнить запасы свежего мяса. Когда Кук после этой самой приятной стоянки в Океании покинул остров, по дружелюбию он приравнивал их к таитянам и туземцам островов Дружбы; он должен был записать два наблюдения: он считал Танну самым плодородным островом в Тихом океане, что приписывал вулканическому пеплу, регулярно выпадающему на остров, и, кроме того, он назвал его самым красивым местом, которое он когда-либо видел. Такое замечание из уст Кука, убежденного «таитянина», действительно большой комплимент.

Кук направился на север, чтобы совершить еще один обход Больших Киклад и закончить их нанесение на карту, затем повернул на юг в сторону Новой Зеландии. По мнению Кука, Бугенвиль, французский первопроходец, едва коснулся этой группы островов, в то время как он, Кук, посетил все крупные и многие мелкие острова и провел доскональную топографическую съемку и все нанес на карту, не забывая раздавать новые имена, когда проплывал мимо. Соответственно Кук полагал, что имеет на это больше прав, чем Бугенвиль, и дал всему архипелагу название Новые Гебриды и присоединил его к владениям короля. До сих пор этот архипелаг преимущественно английский – часть англофранцузского совместного владения.

Они шли на юг до 3 сентября, когда увидели гористый остров, выросший прямо перед ними из моря. На севере был виден ряд опасных рифов и отмелей, поэтому Кук направился вверх, вдоль восточного берега, пока не нашел подходящую якорную стоянку. Туземцы этих островов – незнакомая Куку раса – оказались очень гостеприимными, и «Резольюшен» простоял там около недели. На земле, где Кук нашел очень похожих на австралийцев обитателей – дружелюбный и очень смешливый народ, процветало интенсивное земледелие.

Во время этой стоянки Кук взобрался на гору и обнаружил, что этот остров, имеющий форму спины кита, был около тридцати пяти миль в ширину. Когда они снова пустились в плавание, то были удивлены его протяженностью с юга на север – примерно двести пятьдесят миль. Кук сообразил, что, если не считать Новой Зеландии, это, должно быть, самый большой остров в Океании, и, как обычно, он был прав. Проигнорировав его местное название Балад, Кук заменил его Новой Каледонией.

10 октября они наткнулись на маленький, необитаемый, но плодородный остров, который Кук назвал Норфолк. Они остановились на нем ровно настолько, чтобы успеть присоединить его к владениям британского короля, а затем направились дальше, вдоль западного побережья Северного острова в залив Королевы Шарлотты, куда и прибыли 18 октября.

В заливе они провели три недели, запасаясь водой и дровами и приводя «Резольюшен» в наилучшее состояние перед следующим длинным этапом путешествия – вокруг мыса Горн в Кейптаун, раньше которого они не смогут нигде запастись провиантом. По стволам деревьев, распиленных пилой, Кук понял, что здесь побывал еще какой-то корабль. Послания, которое он оставил для Фюрно, не было на месте. Используя язык графических представлений, Кук смог узнать от маори приблизительную дату отплытия «Эдвенчура».

Кук заметил, что маори изменились с тех пор, как он в последний раз был здесь, почти год тому назад. Тогда они были дружелюбны, общительны; теперь же были сдержанны, застенчивы, осторожны. И только когда Кук доплыл до Кейптауна и получил письмо, оставленное для него Фюрно, и узнал о случае каннибализма, он понял, что маори из залива Королевы Шарлотты имели причины для опасений.

«Резольюшен» покинул залив 10 ноября и пошел на юго-восток до тех пор, пока не оказался на тысячу миль южнее начальной точки, затем повернул на восток, очень быстро пройдя путь до Кейптауна, оставив сильные западные ветры позади себя, приблизительно в районе 55-й параллели. Фюрно проделал примерно тот же путь, и ни тот, ни другой капитан не встретили следов материка Далримпла.

Путешествие до Кейптауна прошло без приключений. Кук записал даже, что оно было скучным. Они провели Рождество в районе Терра-дель-Фуэго, где собирали растения, делали карту, набирали запасы воды и пищи, а затем 29 декабря обогнули мыс Горн и направились в Атлантику.

Последней целью Кука было пересечь Южную Атлантику в высоких широтах, где, по его убеждению, напрасно было искать землю – часть большого Южного материка, о существовании которого высказывались Далримпл и другие известные географы, настолько уверенные в его существовании, что даже заранее нарисовали его карту. Поэтому Кук снова продвигался в глубь районов льда, жестокого холода и густых слепящих туманов. Он открыл Южную Георгию – безжизненный, голый и грустный остров льда и снега, лишенный населения и совершенно не пригодный ни для какой цели, но это, несомненно, не помешало Куку сойти на берег и присоединить его к британским владениям. Затем он обнаружил бесполезную группу островов, которую тоже присоединил, и назвал их Южными Сандвичевыми островами, а южнее их – еще один безжизненный клочок суши, названный им Южный Тул.

Помимо этого Кук искал везде и повсюду, но не нашел и следа той земли Далримпла, не говоря уже о Южном материке, по причине, ставшей уже давно очевидной для Кука, – ее просто здесь не было. Последние пару недель Кук искал остров Обрезания Бувье и не смог его найти. Его новый маршрут скрестился с тем, по которому он проходил примерно два года назад, когда впервые пересек Южный полярный круг. Он обогнул земной шар в районе столь высоких широт, что подобное путешествие считалось абсолютно невозможным, и окончательно похоронил мечту Далримпла, доказав, что никакого Южного материка не существует. Куку поставили задачу, или, если хотите, он сам себе ее поставил, и он ее выполнил.

Теперь пришло время плыть домой, хотя бы из-за того, что ему уже ничего не оставалось исследовать в Южном полушарии. 21 марта он доплыл до Кейптауна, где предстояло провести ремонт, что заняло пять недель. Там ему передали письмо, оставленное Фюрно, из которого он узнал о трагедии, разыгравшейся в заливе Королевы Шарлотты.

Обратный путь «Резольюшен» лежал через остров Св.Елены и Азорские острова. 30 июля 1775 года корабль бросил якорь в Спитхеде, через три года и одиннадцать дней после начала путешествия, которое до сих пор остается величайшей географической экспедицией.